Фомин Иван
— переводчик Посольского приказа, владевший несколькими языками, начал свою деятельность в правление царя Василия Шуйского, когда ему вместе с Михаилом Юрьевым поручено было перевести с иностранных языков уставы ратных дел для ознакомления русских людей с новыми военными хитростями на Западе.
Вскоре за тем, в 1614 г., после воцарения Михаила Феодоровича, Ф. был наскоро послан к императору Матвею (Матьяшу), чтобы уладить дело о неудачном посольстве Ушакова и Заборовского, привезших императорскую грамоту "без государева имени". Когда Ф. приехал в Вену, ему предложили явиться предварительно к доверенному кардиналу для изложения дела, по которому он прислан.
Но Ф. к кардиналу не поехал, заявив, что он послан "от царского величества к цесарскому величеству, а не к попу", и добился аудиенции непосредственно у императора.
Здесь подал он царскую грамоту, в которой говорилось, что посланники Ушаков и Заборовский привезли "лист с ответом посланникам, — неведомо чьим неведому кому именем..." "И мы, великий государь (продолжала грамота), тому удивляемся, каким это образом у вас, брата нашего, делается не по прежнему обычаю.
Прежде, кроме братства и любительной ссылки, недружбы никакой не бывало, государь государю честь по достоинству воздавали, и один другого выславляли, и меж себя дружбы и любви на обе стороны искали... Мы на посланников наших за то, что они нашей царской чести не остерегали, опалу свою положили и велели им казнь учинить". Когда Ф. правил затем поклон от своего государя императору, то последний, сидя на месте, "тронул у себя на голове шляпы немного и против царского именованья не встал". Гонец усмотрел в этом признак "нелюбья" и сказал об этом канцлеру, который ответил, что цесарь не помнит, когда бы прежде цесари Римские против именованья царей Российских вставали.
Тогда Ф., в свою очередь, ратуя за честь московского царя, уходя от императора, поклонился "по-среднему, не низко". Цесарь обиделся таким поведением Ф., прислал к нему с выговором думных секретарей и велел приставить стражу к его двору. Пристав Яков Баур угрозами и увещаниями старался смирить непокорного гонца, но последний твердо стоял на своем, что ему "перед цесарем до земли не кланяться, да и во всей вселенной не ведется, чтобы посланники и гонцы до земли кланялись, — подобает это делать подданным". Наконец стражу сняли. "Твердость гонца, — говорит Соловьев, — произвела свое действие: по поведению Ушакова и Заборовского судили о слабости государя, их приславшего; по ответам Фомина начали судить иначе и, по австрийской привычке, задали вопрос гонцу: “Не изволит ли царское величество у цесаря жениться?” Ф. отвечал, что царская мысль в Божьей руке, кроме Бога, кому то знать". Более полутора года в общей сложности прожил Ф. в Вене; его не отпускали, очевидно, дожидаясь новых вестей о положении дел в Московском государстве.
Наконец ему вручили ответную грамоту, но не с полным титулом государя, и Ф., верный своим принципам, отказался ее принять.
Неизвестно, чем кончилось бы это посольство, если бы на смену Ф. в июне 1616 г. царь Михаил Феодорович не прислал из Москвы нового посла — Лукьяна Мясного.
Ф. вернулся в Москву.
О деятельности его в ближайшее за тем время сведений не сохранилось.
Только 24 года спустя, в 1640 г., мы встречаем его опять в качестве царского гонца в Дании, куда он был послан с жалобою на герцога Голштинского, не исполнявшего условий договора относительно персидской торговли.
Одновременно с тем Ф. было поручено "проведать допряма" про Датского королевича Волмера (Вальдемара), которого прочили в женихи для старшей дочери царя, Ирины Михайловны, и "промышлять" о том, чтобы королевича видеть самому и "персону его написать подлинно на лист или на доску, без приписи, прямо, подкупя писца (т. е. живописца), хотя бы для этого в Датской земле и помешкать неделю или две, прикинув на себя болезнь..." Вернувшись из Дании, Ф. представил требовавшиеся сведения и портреты короля и королевичей, которые удалось ему получить не без труда, так как при датском дворе хотели знать, для чего понадобились портреты.
Ф. и здесь, как в Вене, на все распросы отвечал, что "государевы мысли в Божиих руках". В начале 50-х годов известно, что Ф. сидел в Посольском приказе, где одно время занимался английскими переводами вместе с иноземцем Кальдерманом.
В 1653 и 1657 гг. он два раза ездил в Малороссию к Богдану Хмельницкому и писарю Ивану Выговскому, которым отвозил царскую грамоту и дары и которых увещевал, от имени государя, верно служить Москве.
Наконец, последнее сведение о Ф. мы находим в записях Тайного приказа, где значится, что в 1659 г. он вместе с В. Лихачевым ездил "в посланниках к князю Флоренскому", но по какому делу — неизвестно.
С. М.Соловьев, "История России", кн. II, стр. 926, 1093—1096, 1266, 1267, 1630, 1723. — Дополн. к Актам Историческим, т. XI, стр. 211. — Дела Тайного приказа, т. І, стр. 5, 350, 357, 648. А. Г. {Половцов}
